Родился в гор. Свенцианы Виленской губ .(Литовская ССР в данное время).Со времени памяти моего детства отец работал на Путиловском заводе (Кировский) в Петербурге до 1918 года в качестве рабочего. Все мое детство прошло за Нарвской заставой в Петербурге.

Антон Бернатович. Снимок 1916 года.

 Жили в тяжелых условиях. Отец получал небольшую зарплату и содержать семью было очень трудно, а поэтому отец не имел возможности нанять какой-либо маленькой комнатки для жилья, а снимал угол. Ютились на кухне и лишь после того, когда выросла моя сестра, я окончил школу, и мы пошли работать, отец смог снять комнату. По окончании учебы я поступил на Путиловский завод в Петербурге и начал свою трудовую жизнь с 1911 года. Работал вначале в котельной мастерской, а затем по просьбе отца перевели в лафетно-снарядную мастерскую, где работал отец. В свои детские годы я имел возможность наблюдать и видеть происходящую борьбу рабочего класса путиловцев за Нарвской заставой. Конечно, я не мог тогда понять всего происходящего, но все виденное мной воспринималось со злобой против полиции и царя, особенно, когда было кровавое воскресение в 1905 году - растрел Крестного хода у Нарвских ворот, где я участвовал с матерью и чуть не попал вместе с ней под лошадей конной полиции и жандармерии. С тех пор я часто задавал вопросы отцу и мужу старшей сестры т.Койро. Они мне объясняли о всем происходящем, конечно, я не мог понять всего, но во мне воспитывалась ненависть к эксплоататорам и Царскому самодержавию.

Проходная путиловского завода.

 Во главе со смелым и решительным рабочим Михаилом Шибаевым мы возводили поперек Богомоловской улицы различные заграждения. Когда темнело, то дружно затягивали революционные песни, разъяренные конные городовые выскакивали на нас, но лошади налетали на препятствия. Тут-то мы и давали бой полицейским: забрасывали камнями, избивали и иногда обезоруживали.

 В канун стачек я по поручению старших товарищей разбрасывал и расклеивал листовки как вне завода в местах проживания рабочих, также и на заводе. Однажды, выполняя поручение, я возвращался в свою /лафетно-снарядную/ мастерскую, где я работал фрезеровщиком и около мастерской я был схвачен двумя шпиками, а их в то время на нашем заводе вплоть до 1917 года было полно. Меня сразу стащили в проходную контору в полицейскую, где стали добиваться, где я взял листовки и т.д. Но поскольку они у меня их не обнаружили, я успел их разбросать, т.е. разгрузиться в Пушечной и Литейной мастерской, они ничего от меня добиться не могли и отправили в участок, там учинили допрос с побоями, но ничего не добились. Отправили в тюрьму и там после нескольких вызовов-допросов освободили за отсутствуем основания содержания. Вернувшись обратно, на завод принят не был. Я через своих товарищей устроился на завод "Парвианен". Немного поработав, вспыхнула забастовка и меня вместе с другими уволили. По настоятельной просьбе моего отца и хорошо знакомого мастера Волкова, ранее работавшего в лафетно-снарядной мастерской, приняли меня на Путиловский завод обратно только в другую мастерскую, в шрапнельно-автомобильную.

 В феврале 1916 года, если мне память не изменяет, началась мощная политическая стачка, в которой мы - молодые рабочие приняли самое активное участие. В те дни у нас нередко происходили схватки с полицией и казаками. На Нарвской площади мы останавливали трамваи, забирали у вожатых ключи моторов и выводили из строя трамваи, этим самым мы создавали условия невозможности движения транспорта, так как трамвайщики не присоединялись к стачке.
В период мировой войны, несмотря на преследования, аресты, увольнения с завода, снятия с учета и направления в армию в дисциплинарные части и отправка необученных на передовые позиции, взамен присылали солдат. В этих труднейших условиях мы - рабочие путиловцы ни на одну минуту, ни на один день не прекращали борьбы. Проводили боевые маевки, митинги в Шереметьевском и Койровском лесах, где я конкретно выполнял поручение патрульного. Был не один случай, когда проходили стычки с полицией и попадало плеткой.
 Наступил 1917 год. Несмотря на репрессии в канун двенадцатой годовщины со дня "кровавого воскресения" 9 января мы - рабочие шрапнельно-автомобильной мастерской прекратили работу. Большевики Мещерский, Умбражун поручили мне и моим друзьям, которые были всегда со мной - т.т.Вейкша А., Гилис В., Матвеев С., Шаляпин А. побывать в мастерских литейной, паровозно-механической, кузнечной, инструментальной и сообщить о начавшейся стачке. Мы с большим желанием выполняли поручения. Вбегая в мастерские, мы кричали: "Кончай работу!" и увлекали за собой других рабочих на улицу, особенно в первую очередь молодежь. Перед часовенкой, стоявшей на заводском дворе, возник митинг. Неожиданно во двор завода ворвались полицейские. Завязалась горячая схватка. Мы забрасывали полицейских болтами, гайками, кусками железа, в общем чем могли.. Так полицейским не удалось никого арестовать во дворе завода. Мы их оттеснили со двора завода и вышли с красными флагами на Петергофское шоссе. Тут же я вместе со своими друзьями в этот же день побывали на других заводах и фабриках нашего Московско-Нарвского р-на и передали там весть о вспыхнувшей забастовке на нашем заводе -Путиловце. К нашему заводу стали присоединяться и другие заводы и фабрики.
 В феврале м-це во второй половине забастовала лафетно-снарядная Мастерская. Наша шрапнельно-автомобильная сразу же поддержала - бросила работу. Мы, прорываясь через охрану в рядом находящиеся мастерские с криком "кончай работу", увлекали за собой рабочих. Там, где не кончали работу, мы сами выключали трансмиссии, моторы. Здесь мне попало по голове гайкой. Наша мастерская первая вышла на улицу на общий митинг. Впоследствии бастовал весь завод и верфь. Эта забастовка носила политический характер, так как были призывы "Долой войну", "Долой царя", "Хлеба" и др.
 22 февраля нас не пустили на завод: дирекция завода объявила локаут. Мы митинговали целый день, хотя полиция пыталась разгонять. Нас поддержали многие заводы и вся Выборгская сторона. 23 февраля в Международный женский день наша стачка превратилась во всеобщую стачку Петербурга. В этот день, если мне память не изменяет, мы двинулись в центр города на Невский проспект, где должны были встречаться с рабочими других районов. У Нарвских ворот провели митинг и с революционными песнями пошли на Невский, где провели демонстрацию, закончив митингом на Знаменской площади у вокзала. В течении 24, 25, 26 мы собирались на Петергофском шоссе, со знаменами шли на Невский проспект, где проходили демонстрации и стычки с полицией и солдатами. Казаки уже нас не трогали. По пути нас пытались задержать солдаты / угол Нарвского проспекта и Фонтанки у Калинкина моста/, где солдаты преградили путь. Офицер предложил нам разойтись так как пропущены не будем, предупредив, что будет применено оружие. Однако мы пошли, был дан сигнал и даны выстрелы холостые. Мы не остановились и тогда открыли огонь по нам, несколько человек упало, мы их подхватили и унесли, ряды смешались и демонстрация рассыпалась. Но мы другими путями пробрались на Невский. На Невском устраивались баррикады, вступали в бой с солдатами и полицией. Но полиция уже заметно не проявляла в большинстве своем активности, казаки совершенно не реагировали, а наоборот вступали в разговоры с демонстрантами, отдельные группы солдат начали брататься, появлялись группы моряков среди демонстрантов.
 Начали разбивать оружейные магазины. 27 февраля ворвались в арсенал, где захватили много оружия. Мне досталась кавалерийская винтовка. Матросы дали патрон. В демонстрантов начали постреливать из окон буржуи, а мы в свою очередь по окнам, а также с чердаков полицейские. 27 и 28 февраля с оружием в руках я участвовал в разоружении городовых и разгроме участка за Нарвской заставой и в городе и, в связи с тем, что я мог водить автомобиль, мы захватили грузовую машину, на которую я посадил часть своих Путиловцев и часть матросов, разъезжали по городу и, по указанию трудящихся, арестовывали генералов, буржуев и офицеров и доставляли к Государственной думе.

 Участвовал в освобождении заключенных и разгроме Литовского замка - тюрьмы. Затем передал машину морякам, а сам отправился за Нарвскую заставу. Участвовал при встрече под руководством тов. Газа революционных солдат, идущих в Петербург из Ориенбаума, Стрельны, Петергофа. Им организовывали питание и размещение на отдых и знакомили с обстановкой.
 После февральской революции во ВРЕМЯ выборов цеховых комитетов на Путиловском заводе был избран в состав профсоюзного комитета, а потом зам.председателя. Занимался сначала снабжением рабочих и организацией заготовок, а затем организацией милиции и красной гвардии в мастерской из молодежи для участия в охране завода и района и выполнения указаний штаба завода.
 Мне выпало великое счастье видеть и слышать Владимира Ильича ЛЕНИНА. Это было в 1917 году. Тысячи рабочих, солдат и матросов с развернутыми знаменами пришли встречать на Финляндский вокзал В. И. Ленина, возвращавшегося из иммиграции. 3го апреля поздно вечером Ленин приехал в Петербург. Трудно описать восторг, охвативший всех нас на площади у Финляндского вокзала, когда В.И.Ленин появился с группой встречавших большевиков. Многоголосое "УРА" потрясло воздух. В.И.Ленин обратился с броневика, который стоял на площади, с приветственной речью, я, затаив дыхание, слушал его слова.
 Непреклонная воля к борьбе и победа звучавшая так ясно и понятно как мне и еще многим, очень многое непонятное было в то время и все, что было непонятно стало многое понятным. На другой день мы все, кто участвовал во встрече В.И.Ленина, рассказывали на заводе. Я рассказывал молодежи о выступлении В.И., так как я понял, и какой образ В.И.Ленина.

 Мне, молодому Путиловскому рабочему, выпало счастье еще трижды видеть и слышать В. И. Ленина. Это было на Путиловском заводе, на Марсовом поле, в боевые дни Октябрьской революции в Смольном. Мне до конца моей жизни останется в памяти образ В.И.Ленина.

 В апреле м-це 1917 года участвовал в демонстрациях, на Невском проспекте с требованием опубликования тайных договоров, с лозунгами "Долой войну", "Всю власть советам". Конечно, эта демонстрация не проходила без стычек с буржуазией, которая поддерживала временное правительство, и здесь мне попало от буржуев зонтиками и палками.
 После победы февральской буржуазной революции создались необходимые условия для создания организаций рабочей молодежи, о необходимости ее нам подсказывали старшие товарищи большевики. Если память мне не изменяет, в начале апреля 1917 г. по мастерским нашего завода начали создаваться инициативные группы, а у нас в мастерской работало до 50% молодежи. И вот на общем собрании молодежи была избрана инициативная группа, в которую вошли я, Вейкша, Матвеев С., Гилис В. и пятого не помню, руководителем группы был избран я. В этом же месяце было проведено общее заводское собрание инициативных групп в Путиловском ремесленном училище.
Доклад о задачах молодежи сделал Вася Алексеев - любимец всей молодежи нашего завода. Здесь был решен вопрос о необходимости создания Союза молодежи. Была избрана руководящая инициативная группа завода во главе с Васей Алексеевым.
 Мы развернули большую разъяснительную работу по мобилизации молодежи к участию в демонстрации 1-го Мая. Я был руководителем своей молодежной колонны в демонстрации 1-го Мая на Марсовом поле, где слушали речь В. И. Ленина.
 Благодаря проведенной работы с рабочей молодежью, мне удалось быстро организовать отряд красной гвардии исключительно из членов союза молодежи и несоюзной молодежи. Я был избран руководителем этого отряда, в нем насчитывалось около 50 человек. Заводской штаб, руководитель его, насколько помню, тов. Войцеховский поручил нашему отряду нести охрану Райкома партии и отдельные получения Райсовета и занимались военной подготовкой в свободное время. Под охраной отрядов красной гвардии Путиловского завода продолжал свою работу VI съезд нашей партии за Нарвской заставой. Один из отрядов, который охранял съезд был, которым руководил я, и во имя оказанного мне доверия, я был 1-го августа 1917 года принят в нашу большевистскую партию.

 18-го октября 1917 года в помещении райкоме были собраны все руководители красногвардейских отрядов района. Мы обсудили вопросы о состоянии дисциплины и мероприятиях по укреплению ее и о подготовке к предстоящим боям. Шли последние приготовления к вооруженному восстанию. Отряд, руководимый мною, был полностью вооружен. 23 и 24 октября мы были переведены на казарменное положение. 24 октября вечером мы получили задание с другим отрядом занять Балтийский вокзал, а затем, если будет нужно, оказать помощь взятию Зимнего дворца. Задание было выполнено ночью 24-го октября по взятию Балтийского вокзала. Другой отряд был представителем штаба направлен к Зимнему дворцу, нас оставили на охране вокзала и недопущения подхода по железной дороге к Петрограду неизвестных войск. Однако, 25-го вечером уже поздно приказали некоторую часть, которая свободна из красногвардейцев нашего отряда, перебросить к Зимнему дворцу, что и было выполнено. Однако, мне с красногвардейцами моего отряда принять активного участии при взятии Зимнего дворца не пришлось, так как уже его брали штурмом и передовые отряды красногвардейцев, матросов уже ворвались в Зимний дворец. Мы находились на охране вокзала и выполняли указания районного штаба по ликвидации отдельных групп сопротивления и борьбе с контрреволюционерами и бандитизмом, а также находились на охране районного комитета партии. В конце ноября 1917 г. небольшое время находились на охране Смольного. Таким образом до мая месяца 1918 года находился в Красной гвардии.

 В мае м-це 1918 года ушел добровольцем в ряды Красного флота, но был по состоянию здоровья забракован, хотя я был здоров. Тогда штаб Красной Армии по формированию направил мея в Орловский Губвоенкомат, откуда я был направлен в формирующийся 5-й Советский полк г.Елец, где я оказался одним, кроме комиссара т.Чернова, большевиком. Когда я встал ва учет, уездным комитетом партии и комиссаром полка мне было поручено организовать парторганизацию в полку, которая впоследствии превратилась в Гарнизонную партийную организацию, я эту задачу выполнил и, благодаря наличию небольшой еще в то время по количеству парторганизации, был раскрыт заговор готовящегося восстания в полку, который готовили к отправке на фронт. Руководители были арестованы, а также разоружена пулеметная рота, которая должна была встать во главе восстания. Полк затем ушел на фронт. Я был оставлен для дальнейшей политической работы, как председатель Гарнизонного комитета партии.
 В конце 1918 года был назначен комиссаром отдельного батальона, одновременно являясь работником гарнизонного комитета партии и председателем уездной комиссии по борьбе
с дезертирством, вылавливая укрывавшихся от призыва в Красную Армию и бежавших с фронта.
Служа военно-политическим комиссаром, приходилось часто выезжать с отрядом на подавление кулацких восстаний, которые немало пролили крови сельского актива в Красно-Полянской, Тербунской, Долгоруковской волостях, Лебедянский уезд, а также подавляли восстания караульной роты в Землянском уезде, которая отказалась идти на подавление кулацкого восстания и сами поддерживали восстание.
В 1919 году после прорыва Фронта Красной Армии на юге корпусом белого генерала Мамонтова, он проходил многие города, где местные некоторые воинские части, не приняв боя, спровоцированные бывшими офицерами старой царской армии, разбегались. Мне было поручено нач. штаба обороны тов. Гаранным и командующим обороны внутреннего фронта т. Фабрициусом с отрядом под моим руководством собирать распылившиеся воинские части и одиночек красноармейцев, формировать них подразделения к направлять в бой против банд корпуса Мамонтова. Будучи комиссаром полка, участвовал в боях против белого корпуса генерала Мамонтова и Шкуро в Орловской губернии и под гор.Ельцем, где после боев со своей частью первые вступили в гор.Елец. После больших боев с белыми войсками генерала Мамонтова, мы их преследовали при отступлении до ст.Долгоруково Курской губ. При отсутплении от разбитых белогвардейских частей оставались в деревнях и селах у кулаков белые офицеры, которые вооружали кулаков и дезертиров, бежавших из Красной Армии и организовывали в тылу Красной Армии восстания против советской власти. В 1920 году летом в Елецком и Задонском уездах вспыхнуло восстание. Я был назначен Военно-политическим комиссаром сводного отряда под командованием т.Алексеева для подавления восстания, которое приняло такие размеры, что угрожало г.Ельцу и Задонску. Несмотря на большие силы и оружие, восстание нами было подавлено в течении двух недель и восстановлена Советская власть местных советов и обеспечена нормальная работа по выполнению всех хозяйственно-политических задач в этом районе.
Участвовал в боях на Южном фронте против белой армии Деникина, будучи военно-политическим комиссаром полка. А также подавлял отдельные вспышки кулацких восстаний в Задонском уезде.
В 1921 году по состоянию здоровья и ходатайству Орловского губкома партии о демобилизации на гражданскую работу, я был демобилизован и направлен на укрепление в органы ЧК. Был назначен зам. нач. Политбюро по антисоветским партиям и борьбе с бандитизмом, а затем в связи с реорганизацией органов ЧК и неудовлетворительной работой органов милиции и уголовного розыска в уезде и наличия участия отдельных работников в скрытии бандитизма и преступности, решением партийных органов был назначен начальником Управления Уездно-городской милиции и Уголовного розыска. В 1923 году был переведен на эту же должность в гор. Ливны Орловской губ., как в неблагополучный уезд по преступности. Проработав до 1926 года, по моей личной просьбе через Губком партии и по состоянию здоровья я был освобожден от работы и отпущен в г.Ленинград, как Ленинградец.
В 1921 году, работая уже в органах ЧК, мне пришлось вести большую борьбу, как в рядах своей парторганизации в Политбюро, где большая часть членов партии не соглашались с политикой нашей партии, а поддерживали оппозицию, а также в городской парторганизации. В то время партия решила проверить свои ряды и в августе 1921 года уездным комитетом партии было мне поручено, как уполномоченному комиссии по проверке и пересмотру личного состава, провести проверку и пересмотр членов партии в трех Волостных организациях Воронецкой, Стегаловской, Боготоилатовской, которую работу я провел без каких-либо нарушений инструкции ЦК.
 В 1926 году по приезде в Ленинград Областным комитетом партии был направлен для работы в охрану НКПС старшим политорганизатором с местом пребывания г. Бологое Ленинградской области. На узловой железнодорожной станции с районом обслуживания Ленинград - Клип, Бологое - Полоцк.

 Встав на учет в Горкоме партии Бологое, через небольшое время я был избран членом Пленума Горкома партии и зам.секретаря по пропаганде, а затем был утвержден Секретарем Горкома партии. Всвязи с проводимым районированием и организацией округов, я был направлен в г. Малую Вишеру, где был избран в 1927 году заведующим отделом пропаганды и зам.секретаря Райкома, а в 1928 году был избран ответственным секретарем Райкома партии и на этой работе проработал до 1931 года.
 В этот период была проведена в районе большая работа по борьбе с наличием в организации оппозиционных элементов, несогласных с политикой нашей партии, в первичных организациях на заводе 1 КДО и 3 КДО, в которые организации приезжали такие видные оппозиционеры, как Евдокимов и др. оппозиционеры из Ленинграда. Наша районная организация в основном была сплочена и давала соответствующий отпор попыткам оппозиционеров свернуть парторганизацию на путь оппозиции против политики нашей партии. Большая работа проведена по коллективизации с/хозяйства, которая проходила в нашем районе в суровой классовой борьбе. Кулаки использовали все методы клеветы, провокации, подкупы отдельных неустойчивых крестьян бедняков вплоть до применения оружия.  Однако парторганизация справилась с поставленной задачей нашей партии и район шел в передовых рядах нашей области, как по промышленности, так и по сельскому хозяйству.
В начале 1931 года решением Ленинградского Обкома партии я был отозван для работы в аппарат Обкома партии и утвержден зав.сектором зоны лесных районов и по лесной и топливной промышленности области, а в связи с перестройкой работы в Обкоме и ликвидации секторов, я был утвержден старшим референтом секретарей Обкома партии и работал в аппарате Ленинградского Обкома партии до апреля месяца 1933 года. Был членом обкома партии. После январского Пленума ЦК партии в 1933 году, на котором было принято решение об усилении работы в деревне, куда после решения ЦК направлялись коммунисты из городских организаций и я, как ранее работавший в районе и знавший все недостатки работы в деревне, подал заявление на бюро Обкома партии с просьбой направить меня для работы в район.

 Моя просьба была удовлетворена и был направлен для работы в Чудовскую парторганизацию, где я был Пленумом Райкома избран 1-м секретарем Райкома партии. Чудовский район считался районом первой категории с крупной промышленностью, где было сосредоточена фарфоровая, спичечная, цементная, лесная промышленность и железнодорожный транспорт, а также крупное сельское хозяйство. Работая в Чудовском районе, район находился в первых рядах районов по выполнению всех хозяйственно-политических задач, а также держал переходящее знамя за благоустройство и культурное развитие районного центра гор.Чудово.
В 1934 году на областной партийной конференции был избран делегатом на 17-й партийный съезд с решающим голосом. Для меня этот съезд являлся величайшим событием в моей жизни и школой воспитания и повышения моего политического кругозора, а также впечатление, которое на меня произвела работа съезда не поддается описанию. В моем воспоминании лишь одно хочется отметить - потрясающую речь С.М.Кирова в адрес выступавших лидеров оппозиции, которые были допущены на съезд, и им было предоставлено право выступить с признанием своих ошибок. Была проведена мной, как делегатом, большая работа по разъяснению решений 17-го съезда партии.
Наступил 1937 год, прошла в мае месяце районная партийная конференция, на которой я вновь в четвертый раз избираюсь в состав Пленума Чудовского райкома и первым секретарем Райкома партии. Был избран делегатом на Ленинградскую областную партконференцию, но я уже не мог понять происходящего и разобраться, почему многих коммунистов, которых я знал несколько лет, нет на областной партконференции не только делегатами, но и гостями и оказавшихся причисленными к врагам народа.
 После партийной областной конференции дошли аресты руководящих работников и до нашего района, а потом и рядовых коммунистов. Я чувствовал несправедливость, беззаконие, пытался вмешиваться, так как это все делалось помимо райкома партии и, когда я потребовал, чтобы все же ставили в известность райком партии, меня вызвали в Обком и предупредили, что это дело не Райкома, а органов НГБ и я занял неправильную позицию в данном вопросе и предложили обратить внимание на ликвидацию последствий вредительства, какого? я никак понять не мог. В район был прислан зам. заведующего отделом руководящих партийных органов обкома партии т.Соловьев, который впоследствии был председателем Облисполкома, и начал по району собирать какие-то материалы, но я чувствовал, что ищет компрометирующие материалы против меня, не останавливаясь перед тем вплоть до вызова привлекавшихся ранее райкомом партии за не партийные проступки. И, наконец, перед отъездом из района Соловьев мне предъявил обвинение, что я занимаю опортунистическую линию в ликвидации последствий вредительства, на вопрос, какого вредительства? он мне не ответил. Затем снова приехал Соловьев, созвал сам пленум Райкома, на котором поставил вопрос, что решением секретариата Обкома партии я освобожден от обязанностей секретаря Райкома. Большинство членов пленума были против, за отсутствием основания. Я вынужден был просить членов пленума освободить, и я был освобожден. После освобождения я обратился в Обком Партии к секретарю обкома т. Кузнецову А.А., который мне сказал, что так надо и послали меня на руководящую работу директором учебного комбината руководящих торговых работников в гор. Ленинграде. Но я имел сведения, что меня прорабатывают. Появились статьи в газете, где предъявлялись
мне ничем не обоснованные обвинения, самая наглая клевета. И вот в 1937 году 30 декабря меня вместо того, чтобы снять с учета, исключают из партии. Я же продолжаю работать на ответственной работе, это дело тянется, в Обкоме со мной не хотят разговаривать. В феврале 1938 года меня вызывают в НГБ и арестовывают, а за неимением улик, кроме сплошной клеветы, я освобождаюсь, а затем вновь допросы, предупреждения и угрозы, чтобы я подписал, дело велось явно предвзято, а затем сфабрикованный суд и далекие края. Я никакого преступления не совершал, меня осудили неправильно, мне приписали преступление, которого я не совершал, мне это стоило года и девяти месяцев свободы и моей активной жизни.

Антон Бернатович с женой Марией. Середина 30-х годов.

 В связи с Великой Отечественной войной против немецко-фашистских захватчиков и подходе их к Тихвину, был приказ Министра эвакуировать все оборудование в гор.Киров, а самому после эвакуации и сдачи всех материальных ценностей явиться в распоряжение Главалюминия. В марте 1942 года был назначен зам. управляющего Северо-Уральскими бокситовыми рудниками, где проработал до января 1945 года. Приказом Главалюминстроя я был направлен в гор. Волхов на восстановление Дубовицкого торфопредприятия, как топливную базу для восстанавливаемого алюминиевого завода. Работал директором с непосредственным подчинением Главалюминию. При восстановлении первой очереди Дубторф был передан в эксплоатацию алюминиевому заводу на правах цеха, я же остаться начальником цеха отказался и в 1946 году в сентябре месяце перешел на строительство Назиевского торфостроя зам. нач. строительства.
 В 1948 году приказом Главторфа был направлен для организации строительства и эксплоатации механизированных леспромхозов в качестре директора и начальника строительства Токари - Кемь по совместительству, затем Ладва Карельская АССР начальником стройки и директором этого механизированного леспромхоза, который обеспечивал строительным лесом стройки Главторфа. В связи с постигшим трагическим случаем моего малолетнего сына в 1952 году, я вынужден был вернуться на меньшую работу обратно на Назиевское строительство - Жихарево, где у меня была жилплощадь для того, чтобы находиться поблизости к Ленинграду, где находился мой сын на излечении в Свердловской больнице.

 Затем мне в 1953 году в декабре месяце было рекомендовано промышленным отделом Обкома перейти на работу в Волхов на должность начальника строительно-монтажного управления Севзапалюминстроя, но я согласился перейти на работу зам. начальника, так как я не имел специального образования по строительству, где я проработал до 1957 года. Ушел в связи с получением персональной пенсии по состоянию здоровья.
Находясь на пенсии, все время участвовал и участвую в общественно-политической жизни. Выполнял ряд лет обязанность пропагандиста, зам. секретаря парткома, председателем методического Совета и парткомиссии Горкома партии. Член идеологического Совета Горкома и парткома партии. Председатель Совета Горбиблиотеки, веду воспитательную работу среди детей. В данное время по состоянию здоровья выполняю отдельные партийные поручения.0

Умер 30 марта 1979 года.